| РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ:
Фрэнкpb и Алиса Лонгботтомpb - отец и мать, находятся в больнице св. Мунго;
Августаpb и Альфредpb ✝ Лонгботтом - бабушка и дедушка со стороны отца;
Аделаида Кармайклpb, Энидpb и Элджернонpb Лонгботтом - двоюродные бабушки и дедушка со стороны деда по отцу;
Лолаpb ✝ и Генриpb Пилсворт - бабушка и дедушка со стороны матери;
Берни Пилсфортpb - двоюродный дедушка со стороны деда по матери.
ИНФОРМАЦИЯ О ПЕРСОНАЖЕ:
[indent] Невилл привык быть даже не на вторых ролях – плестись прямо в арьергарде. Даже самый яркий бенгальский огонь потеряется на фоне скудного фейерверка, а Невиллу Логботтому не повезло родиться именно у тех родителей, которые с легкостью затмят даже самого отважного героя. Не то, чтобы он сразу начал ощущать проблемы, связанные с этим. Когда ты ребенок, ты вообще не знаешь проблем. Не умеешь анализировать. Не запоминаешь плохого. В этом и весь цимес. Легко воспринимать как правду все, что тебе говорят. А ему не говорили ничего хорошего. Сначала потому, то было некому – мать и отец, Алиса и Фрэнк Логботтомы подверглись ужасающим пыткам, после чего выжили из ума, а взявшая его на воспитание бабушка ушла в траур и повседневные заботы. Затем потому, что он рос неуклюжим и неодаренным. Пикси его пойми, почему. Просто кто-то рождается талантливым, кто-то умным, кто-то забавным. А Невилл родился самым простым мальчишкой, на которого даже Том Реддл не обратил своего внимания, хотя выбор у него был невелик. Простым и лишенным благословения богов.
[indent] И чем дальше он рос, тем тяжелее ему становилось. Поначалу он практически смирился с тем, что не наделен магическим даром, как все его родственники. Когда магическое перо должно было вписать его имя в список будущих учеников Хогвартса, книга попросту захлопнулась. Его нарекли сквибом, а большая часть родни перестала навещать его на праздниках. Потом понял, насколько он противен собственной опекунше-бабушке из-за этого. Потом почувствовал свою вину за то, что случилось с его родителями – хотя и вины его в этом не было ни на йоту. Просто это вошло у него в привычку – чувствовать свою ответственность за все, и если что-то не удается – мириться с отвратительным чувством вины. А, когда рождаешься в семье, полной талантов, но сам ими не наделен, тебе вообще редко что удается.
[indent] Невилл рос не просто тихим – он старался не высовываться вовсе. Его отец был душой компании, а он – бельмом на глазу. Единственной, до кого ему было дело, стала его бабушка. Да и то. Когда живешь рядом со столь могущественной волшебницей, которая взрастила не одно поколение магов под стать себе, привыкаешь к тому, что с проявлением любви и заботы у нее не слишком гладко. Правда, после первого волшебства Невилла она стала несколько мягче. Да что уж там говорить, Августа вздохнула свободной грудью и впервые за девять лет обняла мальчика. Невилл не без труда забирается на высокую железную ступеньку Хогвартс-экспресса, а третьекурсник в форме с барсуком подталкивает его под зад, чтобы тот не тормозил проход.
- Спасибо, - едва слышно буркнул обиженный Нев и выдавил смущенную улыбку, на что его спаситель отмахнулся и быстрым шагом направился в купе со стайкой хихикающих девочек. Проводив его взглядом, Лонгботтом тяжело вздохнул и отправился вперед, чтобы найти себе место. Это оказалось не так-то просто. Большая часть купе уже были заняты, некоторые, где группировались всего два-три первокурсника в одежде без опозновательных факультетских признаков, оценивающе оглядывали его и качали головами. Привыкший к подобному отношению, Невилл не расстроился и продолжал поиск, пока, наконец, не нашел пустое купе. Стоило парню только захлопнуть за собой дверь и высвободить Трэвора из нагрудного кармана, как в купе тут же постучал светловолосый мальчик.
- Свободно? Я – Эрни Макмиллан. А это – Гермиона Грейнджер, мы ищем места.
Невилл испуганно смотрел на мальчика и подошедшую к нему девчонку с растрепанными каштановыми волосами. Они оба с ходу производили впечатление ужасных зазнаек, но Нев так обрадовался тому, что ему не придется ехать в одиночестве, что тут же поспешил встать и поприветствовать обоих. Однако он сделал это так неуклюже, что задел столик у окна, ударившись об него локтем, заставив тот подскочить, а Трэвора, мирно восседающего на нем, спрыгнуть и недовольно квакнуть.
- Н-невилл… - начал мальчик, однако Эрни, уверенно усевшись и откинувшись на спинку сиденья, закончил за него.
- Лонгботтом, ага. Узнаю твою бабушку, - Макмиллан кивнул на окно, за которым уже стояла Августа и активно махала, жестикулируя и показывая, что поезд готовится к отправке. Она сначала едва не утирала слезу умиления, что ее внук-таки отправляется в Хогвартс, а после, должно быть, вспомнила о чем-то и начала кричать Невиллу через закрытое окно. Мальчик уткнулся лицом в ладони, краснея и молча извиняясь перед своими новыми знакомыми. Эрни же хмыкнул и продолжил, - она была на свадьбе моей троюродной кузины в прошлом году. Странно, что без тебя. Вы уже думали, на какой факультет хотели бы попасть?..
[indent] Невилла распределили на Гриффиндор. Это было скорее шокирующе, чем приятно. Удивительно, невероятно. Бабушка писала ему письма о том, как горда им и подарила Напоминалку. Дядя Элджи тоже писал, и в его словах иногда мелькали намеки на одобрение. «Теперь знаю, что доверил жабу настоящему мужчине». «Пользуйся волшебством чаще, чем никогда». Иными словами, жизнь начала потихоньку налаживаться. Не так быстро, как могла бы, но все-таки. Друзей ему завести так и не удалось – безусловно, он отлично общался с мальчиками из гриффиндоской спальни, даже с некоторыми девочками, но лучшего друга найти так и не сумел. Возможно, дело было в том, что он всегда чувствовал себя хуже других. Возможно, в том, что привык быть один. А, может быть, он и правда был мало кому интересен. Он вроде как и участвовал во всем, но не задерживался в чьих-либо судьбах после окончания того или иного мероприятия. Даже его первая влюбленность, несмотря на полученный призрачный шанс, оказалась пустышкой. Он специально несколько недель обучался вальсу, копил карманные деньги, чтобы приобрести лучшую парадную мантию и приглаживал волосы целый час, ради Джинни Уизли, которая согласилась отправиться с ним на Святочный бал. Он был готов ради нее на многое, но уже в середине вечера понял, почему эта красивая и бойкая девочка согласилась отправиться на столь романтическое событие вместе с ним. «Ты хороший, Невилл, очень хороший. Спасибо, что дал мне возможность побывать здесь, ведь если бы не ты, меня бы не пустили», - без конца твердила она, ловя взглядом промелькнувшую мимо мантию бутылочно-зеленого цвета. Цвета глаз мальчика, который жил с ним в одной спальне, цвета глаз мальчика, в которого она была по-настоящему влюблена.
[indent] Невилл пережил этот отказ не так спокойно, как рассчитывал. Его это немного удивило, ведь он, по сути, изначально знал, на что шел, однако юный гриффиндорец всегда надеялся на то, что люди не воспринимают его всерьез, потому что плохо знают. За что-то ведь Шляпа отправила его именно на этот факультет, за что-то ведь Дамблдор и Люпин выделяли его, что-то ведь в нем должно быть такое, что может возвысить его в глазах окружающих.Бабушка, к тому времени прочувствовавшая уже куда большую лояльность к собственному внуку, говорила, что «эти идиоты просто ничего не понимают». Удивительно, но чем старше он становился, тем больше она верила в него и тем чаще позволяла себе хвалебные отзывы в сторону мальчика. Может быть, он правда становился лучше. А, может быть, она просто постепенно отпускала своего сына, смирившись с его состоянием. Невилл стоит в приемной больницы Св. Мунго, не решаясь зайти в палату. Милая медсестра выглядывает из-за стойки, махая ему рукой в сторону двери, но мальчик стоит возле нее и переступает с ноги на ногу.
- Ну чего ты? Фрэнк уже надел колпак и топает, вопрошая, где Невви, - Августа появляется на пороге всклокоченная, но с довольной улыбкой. Она всегда ужасно нервничает, когда они навещают родителей Невилла, но все равно не может скрыть радости. Он знает, что такие визиты приносят ей боль, но все же, знание, что они живы и их жизни ничего не угрожает лучше, чем потерять их и навеки захоронить в склепе Лонгботтомов.
Он знает это потому, что сам чувствует нечто подобное.
В нерешительности Невилл переступает порог палаты, и Гордрик Гриффиндор где-то в гробу переворачивается, стыдясь за своего студента. Его мать бегает по палате в ночной рубашке, и, завидев его, испуганно отбегает к подоконнику. Она всегда поначалу не узнает его, поэтому Лонгботтом привычно машет ей и бросает свое фальшиво-бодрое «Привет, я Невилл!». Алиса придирчиво щурится, но, оценив ситуацию, бежит знакомиться. Колдомедики говорят, что у нее разум трехлетнего ребенка. Фрэнку повезло больше – его разум способен синтезировать речь. Он говорит, как двухгодовалый ребенок, и все же говорит. Запоминает некоторые вещи.
Невилл вручает своему отцу в праздничном колпаке цветастую коробку, и тот жадно набрасывается на нее, сдирая своими высохшими, в ранних пигментных пятнах, руками упаковку. Пока он копается, гриффиндорец бросает взгляд на мать. Она снова потеряла связь с реальностью и села в угол комнаты, обняв колени руками и покачиваясь взад-вперед. Должно быть, расстроилась, что ей не принесли подарки. Взгляд мальчика снова переметнулся к столику возле ее кровати. С десяток различных предметов, от игрушек до вредноскопов, сломанных, разбитых и надкусанных. Что бы он не дарил, это все ломалось в первые пару минут. Темные длинные волосы скрывают ее лицо, и Августа, тяжело вздыхая, идет к невестке утешить ее.
Невилл отворачивается, чтобы никто из них не увидел его увлажнившихся глаз.
- Пасиба, - тянет Фрэнк, оглядывая плюшевую волшебную палочку и размахивая ей. – Я наколдую нам абед, - радостно осеняет его.
Невилл выдавливает подобие улыбки уголком рта. Он осторожно обнимает отца, будто при неаккуратном движении сломает его хрупкое, некогда полное сил и отваги тело. Августа наблюдает за эти из угла и сжимает губы, чтобы они не дрожали. Она тоже отворачивается, качая головой.
[indent] Переходный возраст у всех проходит довольно тяжело, но не у Невилла. Чем старше он становится, тем дальше уходят все его тревоги. Он учится использовать неизрасходованную энергию, перенаправляя ее в правильное русло. Так, к примеру, он осознает свою заинтересованность в травологии, которая при более детальном изучении перерастает в настоящий талант. В целом большинство дисциплин в школе начинают даваться ему значительно лучше. Несмотря на нерасторопность и неуклюжесть, все еще присущие мальчику, он все чаще удостаивается похвалы от профессоров и добрых слов от своих приятелей. Настоящий расцвет собственной личности Нев ощущает, когда из Азкабана бегут Пожиратели Смерти, а Гарри Поттер собирает Армию Дамблдора, для того, чтобы самостоятельно обучаться давать им отпор. Невилл хорошо знает каждого из сбежавших, хорошо знает, что именно, они могут сотворить. Слуги Темного Лорда многим причинили урон, но ему они сломали жизнь, превратив ее в сплошной кошмар. Надеясь на то, что, встретившись с Беллатрикс Лестрейндж – той самой, которая пытала и лишила разума его родителей – он сумеет отомстить и уничтожить ее, Лонгботтом один из первых записывается на уроки. Усерднее всех старается. Твердо идет к своей цели. Если поначалу столь сложная магия дается ему с трудом, то в последствии он становится одним из тех, кто ловит каждое заклинание буквально налету.
[indent] Жизнь Невилла окрашивается не только жаждой отомстить и защитить. У него появляются друзья. Все те, кого он знал столько лет, и даже впервые встреченные – все они словно заново смотрят друг на друга, открывая те самые сильные стороны в нем, о которых многие и не подозревали. Парень чувствует себя частью команды, частью единого целого, звеном крепкой и могущественной цепи. Его жизнь наполняется особым смыслом, когда он понимает, за что ему нужно бороться. К самой по себе борьбе он привык давно, но теперь она обрела вполне очевидную цель. У него не возникает ни единого внутреннего вопроса, когда ему предоставляется возможность защитить своих друзей и отправиться с ними в опасное приключение в Министерство Магии. Невилл понимает, что это – не просто экзамен, не просто демонстрация изученного во время из тайных уроков по ЗоТИ, а настоящее дело жизни или смерти, но он готов идти на любые жертвы, чтобы доказать, насколько он предан тем, кто готов открыться ему. Несмотря на то, сражение проходит не совсем гладко, и встреча с Беллатрикс не оканчивается его праведным гневом, Лонгботтом получает от этой стычки куда больше, чем ожидал. - Я был так близко… так близко, и ничего не мог поделать… - причитает Невилл, слизывая запекшуюся кровь с пространства над верхней губой. Сломанный нос и заплывший глаз мешают дышать и осмотреться вокруг, но белоснежные волосы Луны Лавгуд он может рассмотреть и без помощи второго глаза.
- Все в порядке, Невилл. Зато мы все живы! А Рона почти выпутали из этих мозговых лент… - она обеспокоенно смотрит в его лицо, едва касаясь кончиками пальцев сломанного носа. Остальные члены их экспидции находятся в руках колдомедиков, и только они ждут своей очереди, сидя на бортиках бывшего фонтана Магического Содружества.
- Да… верно. Но Беллатрикс!.. – он начинает свою гневную речь, с силой вырываясь из рук Луны и будто вознамерившись бежать и искать пожирательницу, уничтожившую его родителей, однако его браваду прерывает уверенный женский альт, послышавшийся из-за его спины.
- Не смей произносить имя этой паршивки, - Августа Лонгботтом, без идеальной прически и привычной меховой горжетки спешит к своему внуку. На минуту Невилл сжался, представляя, какой скандал устроит ему бабушка, увидев его повреждения, узнав, что он не остался в замке, а уж когда увидит волшебную палочку его отца, так и вовсе, снимет с него десять шкур. Вместо этого женщина оглядывает его критичным взглядом и резко обнимает внука, да так крепко, что у того едва не затрещали частично переломанные ребра.
- Фрэнк гордился бы тобой, - в ее глазах стоят слезы. Она не ругается, не сожалеет, не обвиняет его. Она улыбается так широко, что гриффиндорец не верит своим глазам, она выпрямляется так статно, будто для нее огромная честь – стоять рядом с Невиллом Лонгботтомом. Ей не нужно произносит ничего из того, что ей так хочется сказать – парень понимает это и без слов. Он все сделал правильно. Он рискнул и это оказалось не зря. Наверное, он запомнит этот момент, как один из самых счастливых в своей жизни.
[indent] Переломным моментом в жизни Невилла стало его семнадцатилетие. За плечами уже не мальчика, но мужчины не одно сражение, когда он мог погибнуть, но выстоял. Не раз доказав своим друзьям и родным, что он – истинный сын Алисы и Фрэнка Лонгботтомов, Невилл словно воспрянул духом. В его движениях и словах появились не только уверенность, но даже дерзость. Ему уже намного проще общаться даже с малознакомыми людьми, он открывает в себе талант к уместным шуткам или даже вдохновляющим речам. В школе он становится главой своеобразной оппозиции власти, не боясь высказываться насчет нового режима управления Хогварстом. Невилл становится самым частым посетителем школьных подвалом, живой куклой для тренировок брата и сестры Кэрроу с заклятием Круциатус. Однако он всю жизнь готовился к тому, чтобы не повторить судьбу своих родителей, а потому выработал определенную устойчивость к непростительному заклинанию. Конечно, боль он испытывает и немалую, но она не сводит его с ума, а приносит чувство извращенного удовлетворения. Он четко понимает, что страдает во имя высшей цели, и это вызывает издевательскую улыбку на его губах даже во время пыток.
[indent] Невилл не просто оказался неожиданно одним из самых сильных духом и телом учеников школы – он становится настоящей угрозой, которую чувствуют даже Пожиратели Смерти. К счастью, у них все меньше точек давления на него – его родня ограждает свои дома защитными заклятиями, а бабушка пускается в бега, давая отпор даже самым отъявленным негодяям. Еще никогда Лонгботтомы так не гордились родством с этим мальчиком, и еще никогда его имя не произносилось в их домах с такой нежностью и трепетом. Родившись в атмосфере непринятия и неприязни к себе, Невилл сумел завоевать и гордость, и уважение, доказав каждому, кто хоть раз сомневался в нем, чего он самом деле стоит. Если еще несколько лет назад он задавал себе вопрос, есть ли в нем хоть что-нибудь, за что его стоит ценить, то теперь он четко понимает, что такого в нем предостаточно.
Это неважно, что Гарри умер. Люди умирают каждый день. Друзья, родные...
Сегодня погиб Гарри. Но он всё ещё с нами. Вот здесь.
Как и Фред, и Тонкс. Они все. Они погибли не напрасно. Сердце Гарри билось за нас! За всех нас.
Ничего ещё не кончено. Невилл сидит возле костра и яркое высокое пламя отбрасывает на его лицо страшные тени. Молчание десятка человек то и дело прерывается всхлипами или плачем. Он понимает каждого из них, ведь ком, который застрял в его горле еще в руинах Хогвартса, никуда не делся. Адреналин, бушевавший в его крови, когда он предпринял последнюю попытку, чтобы завершить дело Гарри Поттера, сошел на нет, и на парня обрушилась вся суровая реальность, разбив его, точно шар для сноса домов.
- Я нье могу повег’ить в это… - молчание нарушает тонкий голос с французским акцентом. Флер Уизли, которую за плечи обнимает ее молодой супруг, рассеянно смотрит в огонь, тогда как большинство взглядов сбежавших после битвы обращаются к ней. Невилл тоже поднимает глаза и осматривает их – Молли и Артура, Флер и Билла Уизли, лица которых бледны и растерянны. Гермиону и Рона, сидящих рядом и глядящих в пустоту с таким отчаянием, будто их поцеловал дементор. Луну Лавгуд, которая покусывает нижнюю губу и рисует палкой на земле непонятные узоры. Джинни, на щеках которой еще блестят дорожки слез, но она мужественно раздувает ноздри и с силой сжимает собственное колено. Все они опустошены, все они устали, но все они не находят в себе сил, чтобы отправиться в палатку и погрузиться в сон. Эта ночь была слишком напряженной для всех.
- Но Дамблёдог’же говорил, что Арри – Избранный! Что он спасьет нас!
- Выходит, Дамблдор ошибался, - сухо отзывается Артур Уизли. Как и все здесь, он потерял не только надежду, но и родного сына. Как и все здесь, он выплакал уже слишком много слез для того, чтобы оставить место эмоциям.
Молчание вновь окутывает небольшую группу людей, не способную вымолвить и слово. Каждому из них одновременно хочется выплеснуть все, что копилось внутри них, но каждый понимал, что у него нет для этого достаточного количества сил. И каждый осознавал, как важно не поддаваться истерике. Гарри Поттер мертв, Тот-Кого-Нельзя-Называть одержал победу. Все их старания были напрасны, все их жертвы были напрасны. Дамблдор дал им надежду, а она придавала им сил. А теперь…
- Мы все потеряли достаточно близких нам людей сегодня, - Билл перехватил инициативу отца, на лице которого отчаянно двигались желваки, будто тот силился что-то произнести, но не мог. Старший сын Уизли всегда отличался трезвым умом и большой собранностью, и в данной ситуации это помогло ему не потерять контроль. Тяжело вздохнув, он приподнялся с бревна, на котором сидел, и выпустил из объятий жену. – Но это не значит, что мы должны сдаться. Нет, мы в начале долгого пути, который ни в коем случае нельзя бросать. Надежда не умерла. Верно, Невилл?
Невилл Лонгботтом растерянно смотрит на мужчину и непонимающе кивает головой. Он еще не знает, что его ждет, но большинство из тех, кому тайны Дамблдора и Ордена Феникса были знакомы, начинают догадываться о том, почему Билл обратился именно к нему.
- В пророчестве говорилось о мальчике, который был рожден в конце июля. Не о Гарри. Возможно, Альбус изначально сделал ставку не на того мальчика.
- Но… - Невилл почувствовал, как бросило его сначала в холод, а после – в жар. Он снова начал заикаться, как в ранние годы, - н-но, это же не я. Не могу быть я. Это же я. Просто Невилл.
- Гарри сказал так же, когда я встретил его впервые, - отозвался вышедший из кустов Хагрид. Он вернулся с охапкой веток и поленьев для поддержания костра. Его косматая борода все еще хранила в себе капли слез и крови, - но это не помешало ему стать героем.
[indent] Невилл в последнее время редко остается один. Может быть, ему бы этого и хотелось, но не удается. В целом – очень приятное чувство, когда ты всю жизнь хотел иметь друзей, и вот, наконец, все они готовы едва ли не нести караул подле твоей кровати. С другой стороны, ему нужно многое обдумать. И это не касается оппозиции, планов захвата или задумки, как разместить удобнее всех пребывающих в штаб-квартиру волшебников. Ему хочется побыть одному, чтобы проанализировать, как из неуклюжего неудачника он прекратился в живую копию Гарри Поттера. Разве что, шрама на лбу нет, да зрение пока не подводит. Другое дело, что Молли уже связала ему именной свитер. Гермиона часто любит читать при нем. Рон в общем помрачнел и избегает общества, но иногда приходит поболтать. Говорит, «как в старые добрые». Невилл вспоминает ночные разговоры в комнате Гриффиндора, когда пологи задернуты, а лунный свет льется в спальню, словно белоснежное молоко. Джинни он видит чаще всего. Каждый раз она оказывается близко как будто случайно. Она не приходит, не донимает вопросами. Она просто всегда незримо находится рядом, раз за разом словно подбирая осколки его сердца с пола и любуясь своим отражением в них. Невилл склонился над картой предполагаемых мест обитания магглорожденных в Эдинбурге. Еще вчера семья Эпплтон помогала укрывать у себя беглецов до тех пор, пока их не заберут оппозиционеры, сегодня же он зачеркивает их дом красными чернилами и наводит волшебную палочку, чтобы убрать линию, ведущую к нему. В комнате лишь два источника света – лампа над его столом и небольшой торшер у дивана, на который с ногами забралась Джинни Уизли. Они почти воссоздали интерьер гриффиндорской гостиной, жаль, что не воссоздать здесь тот веселый дух и потерянное детство.
- Слышишь? Ведуньи, - рыжеволосая подает голос, делая динамик магического радио громче. Теперь он слышит. Та самая песня, что играла на балу, когда они танцевали один из последних медленных танцев. Сил тогда почти не оставалось, ноги гудели, ее волосы искрились в свете праздничных огней. Он заглядывал в ее глаза и ловил в них те проблески счастья, которые, как ему казалось, были вызваны его присутствием рядом. Он старался не прижимать ее к себе слишком близко, хотя очень хотел. От нее так потрясающе пахло смесью свежей сирени и сладкой выпечки, ароматом настоящего уюта и спокойствия. Это был один из лучших дней в его жизни, такой, что оставляют отпечаток на долгие годы.
- Потанцуешь со мной?
Погруженный в собственные мысли, он не замечает того, как рядом вновь запахло сиренью. Слабый желтый свет от его светильника облил волосы Джинни Уизли жидким золотом, когда неловкая прядь скользнула у его лица, а сама бывшая гриффиндорка низко склонилась к его уху, уложив свои нежные ладони ему на плечи. Невилл оборачивался медленно и осторожно, одновременно желая и боясь встретиться с ней лицом к лицу, наткнуться взглядом на ореховые глаза или губами – на ее губы.
- Х-хорошо… - неловко произносит он, вновь чувствуя себя застенчивым мальчишкой. Аккуратно выбравшись с места, встает в давно изученную стойку и берет в одну руку – ее крохотную ладонь, другую укладывает на талию. Она уже куда более выгнутая, чем раньше. Изгибы и формы ощущаются так явственно, будто на ней вовсе нет мантии. Он старался выкинуть воспоминания о своей глупой влюбленности столько лет, а она окунает в них его головой, точно в омут памяти. Несколько движений глаза в глаза, неловкость, и вот она уже устраивает рыжую голову на его плечо. Невилл невольно прикрывает глаза и вдыхает ее аромат, прижимая девушку ближе к себе, как когда-то хотел. Но теперь – нет. В ее сердце всегда будет Гарри, что бы она там не говорила. Меньше всего он хочет стать его дешевой копией в этом. Только не для Джинни.
[indent] Невиллу повезло больше, чем Гарри. Люди понимают, что Дамблдор не проводил вместе с ним вечера, посвящая его в секреты Темного Лорда. Люди понимают, что его не растили всю жизнь, как новое Оружие для борьбы с самым могущественным волшебником. Он не несет бремя организатора или лидера - просто символа, того, в кого люди поверят. И все же, он с каким-то странным чувством все чаще ощущает, как распрямляются его плечи день ото дня. Боль утраты давно утихла и сменилась более насущными делами. Он все чаще навещает теплицы в белфастской штаб-квартире и подолгу возится с растениями, как прежде. Он иногда ловит на себе заинтересованные взгляды - чего прежде, к слову, никогда не было. | |
