[indent] Неповоротная машина магического бюрократизма двигалась со скрипом, но все-таки двигалась. Изменялись порядки, положения, проводились чистки рядов и новые винтики, гладко начищенные и отполированные, вставали в систему. Кто-то уходил прочь, вел размеренную жизнь и попивал крепкий чай на заднем дворе. Быть может, выращивал растения, быть может, даже те, на которые потом вызывают группы зачистки - Шейн знал своих сослуживцев. Были и те, кто пропадал с радаров навсегда, и о них не разрешалось не то чтобы упоминать всуе, но даже и думать. Это было понятно: те, кто работали на министерство, а потом переметнулись в стан врага не были достойны даже слова в сердце государства, но все-таки, все-таки, -
[indent] Шейн лишь единожды задал себе вопрос, что он будет делать, когда качнувшиеся весы политики приняли новое положение. Единожды, потому что больше - нельзя, больше приводило к новым мыслям, новым вопросам, а ему многое нужно было обдумать, прежде чем позволить задать эти вопросы самому себе.
[indent] Он нашел равновесие с собой. Стоял на тонком канате собственных устоев и не испытывал порывов, которые могли бы этот канат подорвать. Сделка с собой помогла, вернула баланс и напомнила: помни, ради чего ты здесь, смотри шире и не дели мир на черное белое.
[indent] На вопросы комиссии Шейн отвечал ровно и без лишних эмоций; быть может, чуть более вальяжно, чем было положено по регламенту, но это то, кем он был. Да - про принятие новых порядков, да - буду служить верой и правдой, да, да, да; семейные вопросы, вопросы о связях, и в этом не было ничего нового, ничего того, с чем бы он сам не был знаком.
[indent] На лице Белет - растерянность. Шейн встречает ее в коридорах и понимает сразу; отмечает чуть неровную походку, опущенный в сторону взгляд. Откладывает в сторону незаконченный отчет, - спасибо, что не срочный, - и подставляет плечо. Белет предсказуемо его задевает.
[indent] Это, кстати, всегда его немного поражало. Подумать только: она была выходцем из чистокровной семьи, с не самой хорошей славой, и наверняка воспитывалась в атмосфере неприятия маглорожденных. Они никогда не разговаривали об этом, но во вселенной Хаггарда это было само собой разумеющееся: чистокровные семьи, ставящие себя выше других за факт своей крови. Белет же это трогало. Это было... Интересно.
[indent] - И я сегодня не на дежурстве, это прямо подарок судьбы. Может, она расщедрится и на огневиски в моих закромах, - Шейн щурится, тянет уголки губ в улыбке, стараясь ободрить хоть немного, и кладет ладонь Белет на плечо, чуть сжав и тут же отпустив. Не словом, - потому что уши здесь есть не только у стен, - но действиями стараясь передать что-то вроде не ссы, малая, прорвемся.
[indent] Два года разницы ни разу не мешали Шейну ее так называть.
[indent] Время позднее; у каминов почти нет людей, только такие же задержавшиеся трудоголики, и шаги Шейна в полной тишине звучат слишком гулко. Он идет на полшага впереди, но, нет-нет, да оглянется на Белет, выгнув бровь в немом вопросе. У камина сжимает ее ладонь на мгновение и шутливо ведет рукой: - Дамы вперед.
[indent] В доме пусто. Почти аскетичный минимализм, если бы наметанным взглядом не выделялись слишком пустые места (на них явно что-то было); трещина в дверном косяке и неровно поставленный диван, будто его с силой задели, но так и не вернули на место. Из мелочей разве что раскрытая на столе книга, у которой вместо закладки - визитка увеселительного заведения, да оставленная с утра кружка с неровным ободком слишком крепкого чая. Звенит парочка защитных заклинаний, - признак здоровой паранойи, - и их Шейн успокаивает взмахом палочки.
[indent] - Алкоголем делу не поможешь, но надраться - не самый плохой выход в наших реалиях, не так ли? Забить желудок, отвести душу, - полить поверх сделки с совестью, но Шейн благоразумно молчит, пока бутылка наполняет стопки. Толкает одну к Бел и прикладывается к своей, не чокаясь, - Итак. Ты здесь, я здесь, мир не треснул напополам и не рухнул в бездну, хотя казалось бы. Как ощущения?