[indent]- Холодно, - донесся из-за спины басовитый голос, и Долохов закатил глаза. Разве это было холодно? Вот в Сибири - это да, это холодно, и морозы такие стоят, что из дому не выйти, но зато кругом лежит белый снег, чистый, сверкает на солнце. Вот это была зима, и тот самый холод, о котором можно было говорить. Или в Азкабане, где крепость продувалась всеми ветрами, где холод пробирал изнутри, и от него ничего не спасало. От воспоминания передернуло, но Долохов стоял в отдалении, чуть впереди, чтобы на него не пялились, хотя взгляды на себе чувствовал. Он прогуливался вдоль рельс, поджидая поезд, который должны остановиться ровно к этому месту. Нет, он сам бы конечно мог это сделать, но "не царское это дело", как говорится. Эту фразу Долохов повторять любил и говорил по-русски, что некоторые раздумывали, то ли он ругался так неприлично, то ли кого-то проклял таким образом. В подробности русский не вдавался, но те, кто с ним были знакомы достаточно, понимали, что к чему. Правда таких становилось все меньше и меньше, и Долохов успешно пережил своих старых соратников, некоторых учеников и на тот свет как-то совершенно не торопился.

[indent]Черные тени налетели на поезд, заставляя машиниста обеспокоенно озираться: такое уже было и не предвещало ничего хорошего, и лучше было им подчиниться. Так хотя бы были шансы выжить: кто этих Пожирателей знает? Об их зверствах говорили, приукрашивая слухи, что и было понятно: у страха всяко глаза велики, и Долохов прекрасно знал, как надо наводить ужас, заставляя повиноваться, не выступать вперед, да не перечить. Когда-то его такому даже учили, но то все равно была иная наука: у Пожирателей Смерти он нашел ей применение другое, более кровавое и жестокое. Просто всегда надо было помнить, ради чего все делалось, а еще знать пределы, чтобы не заиграться, чтобы ты управлял своей магией, а не она тобой. Но тем, кто останавливал поезд, был дан четкий приказ, и Долохов намерен был потом проверить это лично, а, если позволили себе что-то, и спросить также лично. Ибо нечего было вседозволенность разводить, когда у них было дело здесь, четкая цель.

[indent]Долохов не задавал вопросов, почему именно он, а просто кивнул головой и был готов выступать. Еще со времен службы он усвоил, что приказы начальства - не обсуждались. В виде особого расположения и доверия могли сказать лишь конечную цель, а методы ее достижения оставить на усмотрение исполнителей. Вот и у него была цель забрать несколько детей с поезда, чтобы потом дальше работалось легче, имея таких заложников. Почему именно он? Кажется, в Ставке кто-то пошутил про его бытность наставников некоторых тогда еще молодых Пожирателей: мол, Долохов умеет с детьми обращаться, хоть сейчас в Хогвартс отправлять преподавать какую-нибудь Защиту и Нападение Темными Искусствами. Хорошо, Долохов был занят и не успел приметить шутника, но по голосу подозревал, что это Родольфус шептался. Нет, конечно, какая-то правда в этом была, но не Беллу же отправлять! Тогда бы мало кто в принципе куда-то бы дальше доехал после ее рейда по вагонам.

[indent]Поезд начинает тормозить, и Долохов терпеливо ждет, пока остановится окончательно, пока кто-то уже вломится к машинисту с почти что похвалой о правильности его поступка.
- Нет необходимости, - Долохов отмахнулся от пергамента, который ему протягивали: он прекрасно помнит имена и описание тех, за кем они сегодня пришли. На самом деле, это ему кажется довольно диким, но он всегда был хорошим исполнителем и не задавал неуместных вопросов, а тем более вопросов, ответы на которые он прекрасно знал. Просто на данный момент так было нужно, не было иного выхода, наиболее оптимальный путь решения проблемы - можно выбрать любой из вариантов. Поэтому и не было вопросов, и Долохов уже хватался рукой за поручень, чтобы быстро по ступенькам забраться в вагон и распахнуть дверь.

[indent]Дети смотрели настороженно, испуганно, выжидающе, и в вагоне повисла абсолютная тишина. Долохов обводит вагон медленным взглядом, сверяясь с тем, кто подходит под описание, а кто - нет. Нет, конечно, боялись показательно далеко не все: у некоторых страх был скрыт напускной бравадой, и у таких либо родственники имели отношение к Пожирателям, либо чистота крови делала свое дело, либо дух противоречия и борьбы за правду торжествовал. В любом случае, его сюда послали не разбираться во всем этом, а найти и привезти.
- Пойду прогуляюсь, - Долохов идет вперед, бросая лишь взгляд за спину, когда чей-то голос стал слишком громким. Со стороны картинка смотрелась так себе: здоровый бугай пытался вытрясти у кого-то ответы, задавая один и тот же вопрос. Долохов подавил желание закатить глаза, на мгновение остановился и смерил бугая взглядом. Этого оказалось достаточно, чтобы тот тоже не забывался, а то картинка выглядела жалко: так бы он против Ордена Феникса пер, а не против какого-то сопливого мальчишки.

[indent]Миновав общий вагон, Долохов отправился по купе, без стука открывая двери и пару раз натыкаясь на направленные на него волшебные палочки. Все представляли, что здесь происходит, а еще знали, что оказывать сопротивление - бесполезно и самоубийственно. В вагонах продолжала стоять напряженная тишина, от которой, кажется, сам воздух загустел. Шаги глухо раздавались по вагонам, и Долохов позади слышал другие, более торопливые. Кто-то из Пожирателей отправился за ним, тоже заглядывая в купе, словно русский мог что-то упустить. Невеселая ухмылка тронула его губы, и он покосился в одно из окон, чтобы убедиться, что несколько из команды остались стоять возле поезда и контролировать ситуацию снаружи. Не то, чтобы Долохов перестраховывался, но битва в отделе тайн была слишком уж показательной, и сюрпризы, чужие сюрпризы, ему были совершенно не нужны.

[indent]Еще одно купе и еще одна распахнутая дверь, когда Долохов застыл и не торопился уже никуда дальше. Он внимательно разглядывал девочку, сидевшую у окна, сверяясь мысленно со словесным портретом, подмечая немного странную одежду и прическу, а потом решительно вошел в купе и уселся напротив. В отличие от других своих напарников, Долохов не был одет в мантию, которая в бою скорее бы мешала: темная куртка на меху, свитер под горло, черные брюки заправлены в высокие сапоги, в голенище которых спрятаны тонкие клинки, что к чужим в руки не пойдут.
- Луна Лавгуд? - это был даже скорее не вопрос, хотя вопросительные интонации в голосе все же присутствовали. Кажется, он нашел, кого они должны были искать - помимо еще парочки ребят, за которыми, судя по отдаляющему гулу шагов, несколько Пожирателей двинулись дальше по вагонам. - Надень мантию - прохладно на улице, и пошли.